1812, но без улан!

Есть такая традиционная российская забава – освоение денежных средств называется. Те же строители, для которых по спецпроекту был создан отдельный круг ада еще в те времена, когда им удалось сразу же построить развалины римских акведуков, прямо так – на голубом глазу! – всегда и рапортуют: мол, освоено столько-то миллиардов рублей. А на следующий год опять осваивают – причем в том же самом месте…

Российские киношники тоже не пальцем деланы. Ну как, скажите, пропустить такую замечательную для освоения денежных средств дату, как 200-летие московского пожара и появления парижских бистро?! Вот и втюхивается благодарному отечественному зрителю очередная невнятная киножвачка, посвященная уланам 1812-го. Да и правда – какая ему разница, под что попкорн хомячить?!

Но что-то ежится и ершится в моей нежной девичьей душе, когда я вижу нечто обесцвеченно-блондинистое с очевидно накрашенными глазами, что выдается мне под видом главного мужского героя, юного пылкого улана, который, если верить словам рубаки, резонера и пиита Давыдова, «рожден для схватки ратной»! То ли это нечто является художественным  продолжением образа гусара Юрия Яковлева, то ли дамочки-гусарши Ларисы Голубкиной (ну явно же тут есть еще и «замануха» для рожденных в СССР – гусарская баллада, уланская баллада!)

А при этом авторы и исполнители сего киношедевра как-то неопределенно, неуверенно и   вскользь касаются действительно захватывающей любовной истории, о которой когда-то сплетничала вся Европа!

Говорят, Наполеон был тем еще ходоком, но при этом испытывал страстную любовь только к двум женщинам. Первой была его Жозефина. А второй – «польская жена» Марыся. Та самая графиня Валевская, что эпизодически мелькает в псевдоисторическом водевиле с гордым названием «1812. Уланская баллада».

А жаль – уж больно колоритная была панночка! Еще в детстве белокурая розовощекая Марыся Лончинская постоянно ссорилась с тремя старшими братьями, а настоятельница варшавского женского монастыря, куда девочку отправили учиться, настояла, чтобы эту непослушную послушницу забрали домой!

Дальше – больше. Пятнадцатилетняя Марыся без памяти влюбляется в соседа, сына русского помещика. Но родители выдают её за богатого старика Анастазия Валевского. В итоге все долги семьи Лончинских оплачены, их развалившееся поместье отстроено заново, братья юной графини едут во Францию, а старый граф дает свое имя голубоглазому мальчику, родившемуся всего лишь спустя пять месяцев после свадьбы…

Вся последующая жизнь графини Валевской еще сильнее похожа на женский сериал! Страстно желая встретиться со своим кумиром Наполеоном, она едет на почтовую  станцию, мимо которой он проезжает верхом. Заметив её в толпе, Бонапарт придерживает  коня, снимает треуголку и бросает к ногам прекрасной незнакомки букет полевых цветов. Через неделю Марысю находят и приглашают на бал, куда она является в сопровождении престарелого мужа и в платье из белого атласа, украшенного цветами.

После бала её ждет огромный букет из нескольких десятков свежих роз и записка, начертанная кумиром: «Я видел только Вас и желал только Вас! Дайте мне скорее ответ!»

Но графиня не отвечает. Через час ей приносят новое письмо: «Вы разрушили мой покой. Прошу Вас, уделите немного радости бедному сердцу, готовому Вас обожать. Неужели так трудно дать ответ?» Марыся снова безмолвствует.

Тогда Наполеон пишет белокурой пани в третий раз: «Все Ваши желания будут исполнены. Ваша родина станет мне дороже, когда Вы сжалитесь над моим бедным сердцем», и по его желанию об этой записке узнает всё высшее польское общество. О, мужское коварство!  

Так что уже к вечеру уж очень патриотически настроенный супруг вносит голубоглазой пани целый мемонрандум, подписанный сотней польских политиков, в коем значилось буквально следующее: «Если бы Вы были мужчиной, Вы бы отдали свою жизнь за благородное дело Отчизны. Как женщина вы можете принести другие жертвы, и Вы обязаны заставить себя на них пойти, какими бы тяжелыми они ни были»!

Графине не оставалось ничего другого, как во имя Отчизны (конечно же!) упасть в объятия своего настойчивого обольстителя. Правда, и тут не обошлось без казусов. Первую ночь «нежная Мари» просто проплакала. Во вторую вообще упала в обморок, а, очнувшись, увидела свою одежду, разбросанную по комнате, и красного от смущения императора, галантно бормочущего что-то невразумительное.

Он просил прощения, упал к её ногам, плакал и обещал всё, что она только пожелает… И часть Польши, оказавшаяся к тому времени под властью Франции, в июле 1807 года была объявлена независимым Великим герцогством Варшавским!

А разгневанная Жозефина, до которой дошли слухи о «польской жене» её мужа, сообщила Наполеону, что немедленно направляется в Варшаву, но он тут же поспешил отписать ей про местное бездорожье и невероятно тяжелый климат! Уезжая во Францию, Бонапарт  уговорил нежную голубоглазую пани поехать с ним в Париж. Она согласилась, и властелин Европы подарил графине Валевской небольшой дом на тихой  улочке Рю де ля Виктуар, куда очень часто наведывался вечерами.

Они разлучались ненадолго. И хотя у него было несколько случайных романов, он скучал по своей нежной Мари, а она вела очень скромный образ жизни и даже никогда не пользовалась ложей, оставленной за ней в Опере. Если она и выходила из дому, то обычно поздно вечером, и лишь для того, чтобы встретиться с ним в Тюильри.

Марыся избегала посетителей и не заводила друзей. А вскоре сообщила императору, что ждет от него ребенка. Наполеон был счастлив. Правда, у него уже был один сын, но он не был слишком уверен в собственном отцовстве (уж больно легкомысленной слыла дамочка!), хотя никогда и не отказывался от малыша… А тут он не имел и тени сомнения в верности своей польской жены! Это было тем более приятно, что проклятая – и всё еще любимая?! – Жозефина обвиняла в собственной бесплодности  именно его. 

За месяц до появления на свет императорского отпрыска Александра преданная Марыся узнала, что её великий любовник женился на дочери императора Австрии Марии-Луизе, которую именовал «моим толстым животным», впрочем, испытывая к ней довольно добрые и теплые чувства. А через год Мария-Луиза подарила супругу долгожданного наследника, который, увы, впоследствии совсем не оправдал наполеоновские планы своего отца…

По свидетельствам очевидцев, отношения Наполеона и Марыси оставались весьма пылкими. А когда в 1814 году императора сослали в изгнание на Эльбу, он увидел трех сходивших с корабля на берег женщин, одна из которых держала на руках ребенка. Это были «польская жена» бывшего императора, её сестра, служанка и четырехлетний сын Александр, которые провели вместе с ним на острове два дня.

Больше не позволил сам Наполеон, всё еще ждущий законную жену и законного отпрыска! А Мария Луиза в это время спокойненько жила в родной Австрии, рожая детей от графа-шпиона Нейпперга, который когда-то даже получил орден от Наполеона. А когда ей сообщили, что её супруг опять сослан на остров (Святой Елены), она просто кивнула: «Спасибо. Сегодня утром я хотела бы прокатиться верхом в Маркенштейн. Как вы думаете, рискнуть в такую погоду?»

Но в те короткие два дня на Эльбе ссыльный император с удовольствием наблюдал, как непоседливый мальчик играл с гренадерами. Как-то малыш сказал ему, что любит Наполеона. «Почему ты его любишь?» – спросил растаявший отец. Мальчик ответил: «Потому что он мой папа, и мама сказала, чтобы я любил его». После этого «папа» подарил «маме» 61 тысячу франков, так как  назначенная ей пенсия больше не признавалась и не выплачивалась. И отказался принять её драгоценности, хотя, говорят, она их ему предлагала… И долго-долго смотрел в подзорную трубу, провожая судно, на котором Марыся с сыном уплывала в Легорн.

И все-таки в своем завещании поверженный император велел передать собственное заспиртованное сердце своей «дорогой Марии-Луизе». Может, потому, что уже через год после ссылки на Елену до любовника розовощекой польской пани дошли слухи о том, что старик Валевский умер, а вдовствующая графиня вышла замуж за  генерала Огюста Орнано, ставшего впоследствии маршалом?! Говорят, Наполеон тогда не спал несколько ночей и был очень подавлен и огорчен.

А вскоре у Марыси родился третий сын – младший брат того самого малыша, которого бойкая панночка «нагуляла» по любви с русским угнетателем польского царства, и того, кого нежная и, правду сказать, довольно самолюбивая Мари родила от владыки Европы…

А потом еще совсем молодая Марыся смертельно заболела (почечнокаменная болезнь). Уже умирая, она спешила надиктовать двести страниц воспоминаний, желая объяснить потомкам, что толкнуло её, благовоспитанную и верную жену, на измену мужу и связь с великим французским императором.

В лихорадке умирания она шептала, что любила Бонапарта до последних дней своей жизни, но при этом всегда считала себя безнравственной женщиной, предавшей и поправшей все супружеские ценности! И пыталась облегчить свою душу…

Она скончалась от мучительной болезни в 1817 году в возрасте 28 лет в парижском доме, подаренном ей императором. Последним словом, слетевшим с её уст, было «Наполеон». Через год прах нежной Мари был перевезен на родину, которой она, в том числе и по просьбе собственного мужа, довольно долго и плодотворно приносила те самые «другие жертвы».

А последний супруг прекрасной Марыси навсегда остался ей верен! Сыновья графини  вспоминали, что Орнано всё время разговаривал с её портретами, рассказывая её прекрасному образу о своей жизни и больше никогда не заводил романов с женщинами! Вот это, блин, действительно любовь!